В любую стужу, при любой жаре,
Когда домой вернулись вы с дороги,
Вас первой кошка встретит у дверей
И с громким "Мяу!" бросится под ноги.
Возможно, мы и любим их за то.
И из любви не делаем секрета.
А кошке просто нужен теплый дом,
Где молоко и миска "Китикета".

И на душе становится легко.
Вы благодарны кошке, словно другу,
Когда своим шершавым языком
Она лизнет, ласкаясь, вашу руку.
Пускай пушистым ласковым клубком
Она в ногах свернется до рассвета.
Ведь каждой кошке нужен теплый дом,
Где молоко и миска "Китикета".

И каждый вечер, отходя ко сну,
Вы в суматошной нервотрепке буден,
Не пожалейте нескольких минут.
Погладьте кошку. Ей приятно будет.
Она сама в ладонь уткнется лбом.
Нужна ей ласка, так же как и людям.
А людям, как и кошкам, нужен дом,
В котором ждут их. Ждут и очень любят.

Чья это фигурка,
Дымчатая шкурка,
Ждёт то снаружи, то внутри.
Это наша Мурка,
Кошечка-кошурка,
Жмётся к двери, просит:"Отвори!"

Видишь, в уголочке
Две блестящих точки
Светятся всю ночку напролёт?
Мурочке не спится,
Бродит, как тигрица,
От мышей квартиру стережёт.

Утро засияло, -
Скок на одеяло!
И мурчит, мурлычет:"Мур-мур-мур!"
Целый день играет,
То клубки катает,
То грызёт у телефона шнур.

В марте в лунном свете,
Как грудные дети,
Плачут, надрываются коты.
Мурка - прыг на кресло,
В форточку пролезла.
И исчезла! Мурка, где же ты?

Где ж ты, Мурка, бродишь?
Что ж ты не приходишь?
Иль наш дом тебе уже не мил?
Я ль с тобой не ладил?
Я ль тебя не гладил?
Я ль тебя сметаной не кормил?

Чья это фигурка,
Дымчатая шкурка?
Чьи глаза из подпола блестят?
Там сидела Мурка,
Кошечка-кошурка.
Рядом с ней сидело семь котят.

Коты бывают разные
И чистые и грязные
Худые, полосатые,
Блохастые, пузатые,
Коварные и добрые
Диванные удобные
Лечебные, поющие,
Курящие и пьющие.
Немного поседевшие,
Чрезмерно разжиревшие,
Бандиты и карманники
Домашние охранники
Облезлые, гулящие,
И даже говорящие.
Уютные, домашние,
Тряпичные, бумажные.
А мой любимый котофей
Меня встречает у дверей
На лапки задние встает

И честь хозяйке отдает.

Нет - Мурлышке и Пушку,
Нет - полночным серенадам,
Нет - кошачьему горшку.

Нет - диванам, драным в клочья,
Нет - задушенным мышам,
Нет - кошачьей шерсти в "хлопьях",
Нет - царапкам и клыкам.

Нет, котенок мне не нужен.
Был блохаст, и вшив я был,
Был "помечен" и укушен,
Аллергию получил.

Есть горилла? Оставляйте!
Есть голодный лев? Возьму!
Есть бекон ходячий? Дайте!
Буду очень добр к нему.

Я бы нянчил носорога,
Крокодила бы кормил,
Но котенка, ради Бога,
Заберите! Я ж просил!
Впрочем... этот очень мил.

Здравствуй, добрая, "ничейная" кошка!
Спасибо, что откликнулась на зов.
Признаюсь я: похожи мы немножко.
Ах, умница, ты поняла без слов!

Ты мимо не прошла, а пожалела -
Не по-людски, и оттого честней:
К моим ногам с опаской, неумело
Ты прислонилась мордочкой своей.

Я знаю, не ждала ты угощенья -
Родства сердец ему не заменить!
Хотелось нежности. И вот для утешенья
Ты мне позволила тебя любить!

И ты давно сердечности хотела.
Тебя не подведу я, милый друг!
Я твоё хрупкое и слабенькое тело
Согрею теплотою нежных рук...

Он родился таким - нелюбимым, ненужным,
Раздражая людей своим видом наружным...
Самым страшненьким был из рожденных котят,
И никем был не выбран, никем был не взят...
И пищаньем своим раздражал даже кошку,
И решили хозяева выбросить крошку...

А он выжить сумел, не замерз, не подох,
Научился бороться, спасаться от блох...
Побеждать и сражаться в неравных боях,
Закаляясь, мудрея на этих страстях...
Поедая отбросы у мусорных свалок,
И скрываясь от криков и брошенных палок...

Им пугали родители шумных детей,
Шкурка цвет потеряла от снега, дождей,
Внешний вид заставлял возмущаться народ:
«До чего же ужасно уродливый кот!»
Даже местные псы и собаки
Избегали с котом этим драки...

Он покорно терпел, ожидая прощенья,
Он причины не знал людской злобы и мщенья,
Он бежал за детьми и выпрашивал ласку,
Терся лбом и мяукал, увидев колбаску...
Благодарно мурлыкал сердобольным старушкам,
Их размоченным в банках консервных горбушкам...

Как-то утром от криков проснулся весь дом,
Это было весной, это было с котом...
Он лежал на боку, и мяукал от боли,
И вокруг была лужа от вытекшей крови...
Он хрипел, задыхался, пытался ползти,
К тем, кто мог бы помочь, к тем, кто мог бы спасти...

И в глазах было столько страдания,
Умирая, он ждал сострадания...
Вдруг увидел он над собой человека...
Как и кот - он был инвалид и калека...
Замурлыкал, почувствовав рядом тепло,
Он привык быть ненужным и чувствовал зло...

А здесь трепетность и соучастье,
А здесь помощь, где боль и несчастье...
Человек, прижал к сердцу дрожащий клубок:
- Потерпи, милый котик! Я рядом, сынок!"
И укрыв его тельце махровым шарфом,
Осторожно понес по дорожке за дом...

Это утро застыло у многих в глазах,
До сих пор вспоминают старушки в слезах,
Как их добрый сосед, сам больной, еле ходит,
На прогулку кота необычного водит...
Кот-красавец, какой-то, мол, редкой породы,
Что однажды его чуть не сбили уроды...

Такой умненький котик! И верный - на диво...
И на солнышке шкурка сияет красиво!
Никуда не уходит от ног инвалида,
Умиленье такое от этого вида!
И привязанность, преданность на загляденье,
Ну не котик, а прелесть! Вознаграждение...

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.

Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»

Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.

Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.

Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»

Так и знала: вновь у нас бедлам.
Что притих, усатая ты морда?
Кто опять носился по столам,
Сбрасывая на пол все, что можно?

Кто на кухне шторы оборвал?
Кто нагадил возле унитаза?
И не трись у ног моих, нахал,
Не коси умильно желтым глазом!

Кто котлету сунул под комод,
На пол уронил горшки с цветами?
Тыгыдымский конь ты, а не кот...
Зайчик мой, иди на ручки к маме!

Словно на теплом и ласковом мху,
Спала, и лютый мороз презирала.
След там останется, где ночевала
Черная кошка на белом снегу

(с)

взято отсюда

Из-за пазухи вынув щенка-сироту,
Обратился Хозяин со словом к коту:
"Вот что, серый! На время забудь про мышей:
Позаботиться надобно о малыше.
Будешь дядькой кутенку, пока подрастет?" -
"Мур-мур-мяу!" - согласно ответствовал кот.
И тотчас озадачился множеством дел -
Обогрел, и утешил, и песенку спел.
А потом о науках пошел разговор:
Как из блюдечка пить, как проситься во двор,
Как гонять петуха и сварливых гусей...
Время быстро бежало для новых друзей.
За весною весна, за метелью метель...
Вместо плаксы щенка стал красавец кобель.
И, всему отведя в этой жизни черед,
Под садовым кустом упокоился кот.
Долго гладил Хозяин притихшего пса...
А потом произнес, поглядев в небеса:
"Все мы смертны, лохматый... Но знай, что душа
Очень скоро в другого войдет малыша!"
Пес послушал, как будто понять его мог,
И... под вечер котенка домой приволок.
Тоже - серого! С белым пятном на груди!..
Дескать, строго, Хозяин, меня не суди!
Видишь, маленький плачет ? Налей молока!
Я же котику дядькой побуду пока...

Новейшая песнь о котах (Федерико Гарсиа Лорка)

Домашний Мефистофель
на солнце спозаранку
шлифует элегантность и львиную осанку.
Мой кот весьма воспитан —
проказлив, но приветлив.
К тому же музыкален и крайне привередлив:
Бетховен не по вкусу,
а Дебюсси — шарман.
И по ночам, бывает, мой пылкий меломан
возьмет да и пройдется по всей клавиатуре.
И рад! Парижский гений сродни его натуре.
Наверно, в прежней жизни
конкистадор гармоний
ловил мышей в подвалах одной из филармоний.
Он понял и упрочил, отстаивая твердо,
новаторскую прелесть кошачьего аккорда —
из нот дождя и ветра ночная мешанина
меня с котом чарует и бесит мещанина.
Спасибо и на том.
Кота французы любят. Верлен был сам котом.
Как дивно он мурлыкал капризнице-луне,
терпел от насекомых, топил себя в вине,
угрюмый кот бездомный, задира и притвора,
среди котов церковных как белая ворона...
Кота французы любят, как мы — тореадора,
как любит ночь Россия или Китай — дракона.
Коты потусторонни. Былые божества,
они не растеряли секреты волшебства.
Не учит ли нас жизни котовий взгляд сонливый?
“Любовные приливы, любовные отливы.
Ритм жизни. И не только бесплотные глаголы,
но все — и свет, и розы, и звезды не бесполы”.
Он щурится — и светом
души его зеленой пропитанная мгла
маячит силуэтом бесовского козла.
Котовьи души древни, их души — андрогины,
в них женская истома и мужеская ярость.
И странны эти души, беспутны и невинны,
любовно сочетают и молодость, и старость.
Мой кот, Филипп Испанский, с презреньем сюзерена
собак корит за верность, а крыс — за лизоблюдство,
приемлет подношенья спокойно и надменно
и свысока взирает на наши безрассудства.
В котах я чту великих наставников печали,
ведь кот любой эпохи — знаток ее болезней.
Игрушками прогресса разнеженный в начале,
наш век траншей и танков чем дальше, тем железней.
Мы горести лелеем, растим и умножаем,
без истины дичаем и стелемся бурьяном.
Посеянные зерна вернутся урожаем —
котам это известно не хуже, чем крестьянам.
Коты на сов похожи. Согласно планам Бога
была первоначально порода их крылата
и с полчищем исчадий, которых от порога
гонял святой Антоний, была запанибрата.
Во гневе кот ужасен и сущий Шопенгауэр,
раздувший баки демон с чертами шарлатана.
Обычно же коты степенны, даже чванны
и все в одном согласны — что человек ничтожен,
что смерти не минуешь, а раньше или позже —
неважно. Так возляжем на солнечное ложе!
Улегся под часами красавец мой глазастый
и спит под колыбельный, заупокойный звон.
И что ему стенанья сыча Экклезиаста
и вся твоя премудрость, о дряхлый Соломон!
Спи, воплощенье лени, блаженно и невинно,
пока свожу я счеты с ушедшим навсегда
и над моей печалью смеется пианино,
показывая зубы, оскал угля и льда.
И помни, сытый соня, что век кошачий краток,
что бродит твой сородич голодный и ничей,
что корчатся бродяги от меткости рогаток
и гибнут, как Сократы,
прощая палачей...
Ничем не дорожите, чурайтесь суеты
и грейтесь на припеке, блаженные коты!

Продолжаю марафон

Уши- кожаные крылья
Глаз глубокая река
Этой кошке сфинкса имя
Люди дали неспроста

Взгляд мудрейший
Смотрит в вечность
Утекает время вспять

Сфинкс загадочный в пустыне
Ночи сотканная бязь

У его округлых лапок
Времени река
Кожа мягкая как бархат
Так и тянется рука

Я прижму тебя несмело
Ласковой рукой к себе
Твоё огненное тело
Льнёт доверчиво ко мне

Ты споёшь свои мурлыки
Пристально смотря в глаза
Глаз твоих глубоких блики
В душу заглянут едва

Ты моей любви харизма.
Гибкой линией спина
Дам тебе я Музы имя
Путеводная звезда

ЧУЧЕЛО МЯУЧЕЛО

Яснов Михаил

Чучело-мяучело
На трубе сидело.
Чучело-мяучело
Песенку запело.
Чучело-мяучело
С пастью красной-красной,
Всех оно замучило
Песенкой ужасной.
Всем кругом от Чучела
Горестно и тошно,
Потому что песенка
У него про то, что

Чучело-мяучело
На трубе сидело.
Чучело-мяучело
Песенку запело.
Чучело-мяучело
С пастью красной-красной,
Всех оно замучило
Песенкой ужасной.
Всем кругом от Чучела
Горестно и тошно,
Потому что песенка
У него про то, что

Чучело-мяучело
На трубе сидело...

УДИВИТЕЛЬНАЯ КОШКА

ХАРМС - 1938г

Несчастная кошка порезала лапу,
Сидит и ни шагу не может ступить.
Скорей, чтобы вылечить кошкину лапу,
Воздушные шарики надо купить!

И сразу столпился народ на дороге,
Шумит, и кричит, и на кошку глядит.
А кошка отчасти идет по дороге,
Отчасти по воздуху плавно летит!

В память о ....

Спpосил меня один знакомый:
"Вот для чего вам нужен кот?
Ведь кошек не деpжу я дома
А у тебя один живет."
-Быть может стоpож он "от Бога",
Чужих не пустит на кpыльцо?
-Hет, он мохнатым теплым боком
Щекочет ночью мне лицо.
-Hавеpное он очень ценен,
Пpиносит в дом большой доход?
-Hет, он свеpнувшись на коленях
Hегpомко песенку поет.
-Я понял! Он охотник ловкий,
Спасает вас от гpызунов?
-Он ловит ленты и веpевки,
Гpоза он обувных шнуpков.
-Пpослушал, видно, я случайно
Зачем вам кот, скажи скоpей.
И я сказала: "Для муpчанья.
И это мне всего важней."
(Джей Коноплянска)

Однажды, теплым весенним утром, Господь проснулся излишне рано.
Он встал, встряхнулся, повел боками, нектара выпил Он из-под крана,
Потом умылся (да-да, нектаром) и в форточку посмотрел немножко.
Затем вздохнул и пошел работать: сегодня нужно придумать кошку.
Вчера был заяц. Отличный заяц! Вот этим зайцем Он был доволен:
Такие уши, такая попа, и нос - улыбчивый поневоле.
А в прошлый раз был, конечно, ежик. Куда ж без ежиков в мире этом.
Но кошка - это в разы сложнее. Не просто зверь, а мечта поэта.
Она должна быть пушистой, мягкой, с когтями - когти ей пригодятся,
Она должна работать урчалкой и на полу вверх собой валяться.
Куда там свиньям и дикобразам, куда лисицам и капибарам!
У кошки должен быть дух победы и девять жизней - почти задаром.
Бог долго клеил хвосты и лапы, ругался, дергал, свистел и правил,
Приклеил гребень, потом отклеил, приклеил уши и так оставил,
Усы повтыкивал, селезенку, ну там сердечко, конечно, печень,
Полоску в шкурку, потом урчальник - чтоб кот хозяина обеспечил
Отличным муром. Потом глазищи, язык шершавый, и нос получше,
И уж последней, безумно нежно и аккуратно он вклеил душу.
Она была бесконечной. Да ведь все души, в общем-то, бесконечны.
Местами - твердой, местами - мягкой, и самую чуточку - человечной,
Чтоб у человека, когда он смотрит в глаза кошачьи - паденье, тайна! -
Осталось чувство: он с кошкой вместе, и вместе, в общем-то, неслучайно.

Спустился вечер. Луна смотрела в окно тигриным искристым взглядом.
В зеленой чашке чаинки спали, остывший чайник приткнулся рядом.
Бог спал, укрывшись цветастым пледом. В окне дрых аист, под стулом - заяц.
Под боком Бога лежала кошка и мирно мурлыкала, не моргая.

отсюда